Меню

Администрация города Невинномысска

Администрация города Невинномысска

Ставропольский край/г. Невинномысск
28 марта 2024, чт 2024.03.28 23:30:40

Администрация города Невинномысска

694

ПРОЕКТ «БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ»

ПРОЕКТ «БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ»

Архивные документы, полевые работы, просветительские акции и научные конференции – все это проект «Без срока давности», направленный на сохранение исторической памяти о трагедии мирного населения СССР – жертвах военных преступлений нацистов и их пособников в период Великой Отечественной войны.

Его задача рассказать о том, что у нацизма не было обратной, «светлой» стороны: мирные жители оккупированных территорий подвергались массовому геноциду со стороны захватчиков. Согласно идеологии национал-социализма жители нашей страны, как и других захваченных нацистами государств, были обречены на уничтожение. В результате карательных операций и иных действий на оккупированной территории СССР было уничтожено 11,5 млн человек, вина которых состояла только в том, что они были советскими гражданами и жили на землях, подлежавших по плану «ОСТ» «беспощадной германизации».

В рамках проекта проводятся поисковые и разведывательные работы в местах массовых захоронений мирных жителей, идет выявление и рассекречивание новых архивных документов, готовятся к изданию сборники документов о военных преступлениях нацистов и их пособников по оккупированным регионам.

#БезСрокаДавности

Акт о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов в Невинномысском районе Ставропольского края 20 июля 1943 г.

Невинномысская районная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов и их сообщников, рассмотрев 20-го июля 1943 года документы, материалы, фотографии и заявления очевидцев о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов в городе Невинномысске в период оккупации города немцами с 5-го августа 1942 года по 20-е января 1943 года установила следующее: немецко-фашистские захватчики на протяжении всех пяти с половиной месяцев ими города Невинномысска и района осуществляли массовое уничтожение мирных граждан, применяя при этом самые зверские способы расправы над своими жертвами. Свои чудовищные злодеяния гитлеровцы начали с умерщвления мирных жителей, еврейское население группами по 20-30 человек насильно вталкивались в герметические закрывающийся кузов автомашины, в котором и умерщвляли посредством отравления газов, таким зверским способом было уничтожено свыше 100 человек, одежду этих граждан и личные носильные вещи воровски забирали гитлеровские солдаты и офицеры.

25-го сентября 1942 года в противотанковый ров и окопы в 3-х километрах от города Невинномысска живьем было загнано 25 человек. Дабы не создавать шум и не вызвать подозрения у окружающего населения немецко-фашистские палачи камнями и тупым оружием лишали сознания мужчин, женщин и детей, а после чего были засыпаны землей. По рассказам очевидцев в городе Невинномысске 15-го августа 1942 года группа немецких солдат ворвалась во двор гр-на Крошко Сергею и начали грабить его хозяйство, а когда грабители стали забирать сено, то жена Крошко не разрешила брать, гр-н Крошко и его жена оба инвалиды, но немецкие вандалы, несмотря на их просьбы и их инвалидность зверски захватили обоих, бросили в кузов машины, вывезли на окраину города и начали избивать гр-на Крошко и его жену, а после чего расстреляли на глазах у жителей города и бросили в ров.

В течение всего периода оккупации города гитлеровские палачи выхватывали из квартир мирных советских граждан и убивали их. При вскрытии после изгнания немцев из города на расстоянии 1 км восточной части города, ямы во рву, куда гитлеровцы бросали замученных и уничтоженных ими людей, жителями города было опознано много своих родных и близких. В яме были опознаны трупы граждан:

1. Сиротинцев И.И., 2. Макушкина Е.В., Метальникова И.Д., 4. Скосырева И.Е., Чемоданова В.И., Иванова П.И., Дериземля М.И. и другие.

Всего в городе Невинномысске гитлеровскими бандами замучено, расстреляно и отравлено газами 510 человек (пятьсот десять человек). Массовое уничтожение мирных советских жителей города Невинномысска по заданию немецкого командования под непосредственным руководством и при участии организованного в городе Невинномысске немецко-фашистского Гестапо, жандармерии и полиции. Начальник райполиции Бауэр Михаил Иванович, начальник горполиции Феллер, сельхоз. офицер Андерс, его заместитель офицер Том, офицер Ост-Вильс являются прямыми и непосредственными виновниками злодеяний и уничтожения мирных граждан Невинномысского района.

Устанавливая чудовищные злодеяния немецко-фашистских оккупантов в Невинномысском районе, Невинномысская районная комиссия все материалы, разоблачающие немецко-фашистских палачей и фотографии направляет в Краевую комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов и их сообщников для привлечения к уголовной ответственности организаторов и исполнителей массового умерщвления мирных советских граждан.

Председатель комиссии Тарасенко

Члены комиссии Мушенко

Сигин

Секретарь Пестриков

Невинномысский исполнительный комитет депутатов трудящихся подписи членов комиссии заверяет.

1/VIII-43 г. зам. пред. исполкома подпись[I].

Акт в книге регистрации актов зарегистрирован за № 161 от 1 августа 1943 года.

Зам. пред. исполкома подпись[II].

ГАСК. Ф. Р-1368. Оп. 1. Д. 131. Л. 1-1об. Подлинник. Машинопись.

[I] Подпись неразборчива.

[II] Подпись неразборчива.

Акт о злодеянии немецко-фашистских оккупантов в Невинномысском районе Ставропольского края

Черные дни оккупации

В рамках проекта "Без срока давности" размещаем статью "Черные дни оккупации" с воспоминаниями о трагедии мирного населения города Невинномысска в годы Великой Отечественной войны.

Черные дни оккупации

В этом городе я жил, учился, работал, большую часть сознательной жизни провёл в нем. В 1942 г. мне было семнадцать лет. Все происходящие события я воспринимал осознанно. Насилие было не только со стороны разнузданной немецкой и румынской солдатни, но и со стороны организованных немцами местных властей — городской управы и полиции.

5 августа 1942 г. во второй половине дня со стороны Ставрополя немцы ворвались в наш город. На следующий же день в городе появилась военная комендатура, а еще через день — городская управа и полиция.

Бургомистром (старостой) стал никому не известный в городе Меркулов, вскоре он был смещен. Новым бургомистром немцы назначили некоего Герда, также неизвестного горожанам.

Вместе с управой была создана и полиция, куда пошли служить уголовники и дезертиры. Только из Черкесской тюрьмы 7 уголовников. Но нашлось несколько и из местных жителей.

В тот же день на заборах, столбах, во всех людных местах запестрели приказы коменданта, где жителям запрещалось ходить по городу с 4 часов дня до 7 часов утра по германскому летнему времени (разница с местным в 1 час), т.е. добрую половину светового дня надо было сидеть дома, не выходить и не выезжать из города. И чего там только не запрещалось. Невольно возникал вопрос: а что можно?

В конце приказа было грозное предупреждение: лица, не исполнившие, уклоняющиеся и т.п., будут наказаны по законам военного времени. Считай — расстреляны, в лучшем случае избиты до полусмерти в полиции.

В первую неделю оккупации на Краснокубанской улице ночью у ветеринарной лечебницы был убит человек лет 28-30 (застрелен патрулем). Утром к моей тетке явился полицай, повелевший ей собрать соседей, отвезти труп на кладбище и похоронить, дав для этого 2 часа времени. Ровно через 2 часа явился проверить. Но ничего не было сделано. Рассвирепевший полицай избил тетку, чуть ли не за волосы вытащил из дворов еще трех женщин. И под его конвоем женщины на импровизированных носилках отнесли труп на кладбище, где и похоронили. Кто был убитый? Чей сын или отец? Откуда?

Женщины предположили, что это был военнопленный.

В первые недели оккупации город наводнила немецкая и румынская солдатня. Немецкое командование накапливало силы 49-го альпийского корпуса для прорыва через Клухорский и другие перевалы Главного Кавказского хребта и выхода к Черноморскому побережью.

В городе из дома в дом шныряли солдаты. Вломившись в дом, обшаривали все углы, что считали для себя ценным — забирали, какими-то лающими голосами нагло требовали: «Матка! Давай млеко, яйки!»

Особенным усердием в этом отличались румынские солдаты, забиравшие даже подушки. Как только оккупанты установили свою власть, полным ходом заработало гестапо. В первые же дни зарегистрировали всех евреев, обязав их носить на верхней одежде «звезду Давида», а через несколько дней вывезли всех из города и уничтожили.

Уничтожение людей для гестаповцев было обыкновенной, как и всякая другая, работой. С необычайной активностью они вели следствие, допросы, поиски коммунистов, комсомольцев и других активистов, ведущих подпольную работу. Им удалось схватить и расстрелять работницу фабрики М. Метапьникову, арестовать С.Н. Матюхина, П.С. Савина, А.Т. Клебан, зверски убили жителей города Е. Дериземля, Е. Макушкину, Е. Сиротинцева, Е.С. Косыреву и много-много других. За небольшой срок оккупации фашисты замучили и расстреляли 510 жителей города.

Несмотря на свирепый террор гестапо, невинномысцы боролись с захватчиками всеми доступными способами. В городе на протяжении всей оккупации действовал подпольный госпиталь.

До захвата города немцами в городской больнице размещался военный госпиталь № 2444. Внезапный прорыв гитлеровцев к городу не позволил эвакуировать всех раненых, среди которых было много коммунистов и офицеров, нуждающихся в помощи. Медицинские сестры Е.Н. Лёвочкина, Н.С. Красько, Р.Х. Радик, Р.В. Батырова, санитарка Н.К. Браткова под руководством врача М.И. Суховой, рискуя своей жизнью, сделали всё возможное, чтобы наши воины не попали в лапы гестапо. Так, на протяжении всей оккупации благодаря мужеству простых скромных тружеников ни один офицер, ни один солдат, находящийся в этом госпитале, не был схвачен фашистами.

15.08.42 г. несколько солдат ворвались в дом инвалида С. Крошки, чтобы забрать корову. Жена не давала. Ударом приклада винтовки по голове ее сбили с ног, в бессознательном состоянии бросив в кузов машины, вывезли на окраину города, где на глазах жителей расстреляли и выкинули в ров.

8.08.42 г. к нам во двор явился полицай в сопровождении жандарма. Полицай заявил, что я сейчас же должен идти с ними на железнодорожную станцию, благо, она была рядом, недалеко. Полицай не позволил мне даже войти в дом и сказать сестре, куда меня забирают. Под конвоем того же полицая я прибыл на станцию, а там меня направили к мастеру немцу. В его бригаде было уже семеро таких же парней, как и я. Так я стал дармовой рабсилой. На станции работало очень много людей, восстанавливавших и переводивших рельсовый путь на немецкий стандарт. Русская железная дорога шире немецкой на 66 мм. Среди работающих прохаживались верзилы-солдаты, у которых, помимо карабина в руках, была палка-метр. Это были надсмотрщики. Для нас было неожиданностью работать под палкой надсмотрщика. До обеда мы таскали балласт, шпалы.

Во время перерыва я попросил мастера отпустить на обед, так как я даже не успел позавтракать. Полицай не позволил. Немец скороговоркой ответил что-то на немецком языке, чего я не понял. Украинец, работавший рядом со мной, перевел его речь на украинский язык: «Немецка армия быдло не годуе». Это означало «Немецкая армия быдло (скотину) не кормит». Я было попытался еще раз обратиться к мастеру, уверяя его, что через полчаса вернусь, я живу здесь недалеко, десять минут хода туда и обратно.

Но в это время как из-под земли вырос надсмотрщик-громила. Усмехаясь, он стал между мной и мастером, похлопывая себя палкой по голенищу сапога. Я уже приготовился к тому, что он в эту же секунду огреет меня метром-палкой. Но он, указывая пальцем на шпалу, приказал сесть, что я и сделал. И, усмехаясь, сказал, чтобы я сидел здесь до конца перерыва. Обидно было до слез: меня наказали. Не давала покоя мысль: да, мы для них скотина (быдло).

Надсмотрщики следили, чтобы на носилках было не менее центнера груза, и Боже упаси, присесть во время работы. Били всех, не стесняясь, будь то перед ним девушка, молодая женщина или пожилой мужчина.

Быстро восстановив железную дорогу, немцы начали неприкрытый грабеж Северного Кавказа. В первые недели наших железнодорожников очень удивляло то, что через станцию в Германию проходило очень много эшелонов с лошадьми. «Где они их столько набрали?» — в недоумении спрашивали они. Много эшелонов было с буковым и дубовым лесом (а это откуда?).

Немцы попытались восстановить шерстомойную фабрику, но из этой затеи ничего не вышло.

Единственным местом, снабжающим горожан товарами, был рынок. Торговля на рынке началась на следующий день оккупации.

По сносным ценам колхозники продавали свою сельхозпродукцию. А вскоре у мелких перекупщиков в небольших объемах появились немецкие «товары»: эрзац-кофе, эрзац-мыло с песком и без, эрзац-драже (зерна пшеницы, облитые глазурью), эрзац-джем, повидло, изготовленные из свекловичного жома, эрзац-табак и табачные изделия. Везде только одни эрзацы, даже эрзац-пиво, над которым потешались немецкие солдаты.

В октябре 1942 г. у тех же перекупщиков появился новый товар — эрзац-мука, малопригодная даже для скота. Эта мука изготавливалась особой технологии в Германии из пшеничной или ячменной соломы. Немцы в Германии, уже тогда сидевшие на голодном пайке, эрзац-муку не употребляли даже в качестве добавок. Хлебом из эрзац-муки кормили только русских военнопленных и рабочих.

Новой одежды, тканей соли, мыла, керосина не было. Соль в это время для горожан и жителей была серьезной проблемой.

Торговля шерстью, пряжей, кожевенными товарами запрещалась. А через станцию катились в Германию бесчисленные эшелоны, набитые зерном, сливочным и растительным маслом, шерстью, кожами, овчинами, скотом и ... русскими рабами-невольниками, принудительно увозимыми в третий рейх.

Бесчисленными приказами, распоряжениями военных и местных властей горожане были опутаны паутиной налогов, платежей, обязательств. Налогом облагалось все движимое и недвижимое имущество и даже собаки. За каждую собачью голову хозяин, независимо от породы животного, обязан был платить 30 рублей. Владельцы частных домов ежемесячно платили налог «за подворье» -120 руб. в месяц.

Ремесленники: сапожники, портные, парикмахеры и другие — платили еще налог «за ремесло». Перед уплатой писали декларацию с указанием заработанной суммы, при уплате обязательным было, чтобы сумма текущего месяца была не ниже предыдущего, а больше как минимум на 5%. Разница засчитывалась в долг.

Всего за 5 месяцев пребывания в городе немцы организовали довольно действенную систему грабежа, называемую налоговым сбором.

На Северном Кавказе гитлеровцы пытались заигрывать с казачеством, создать антисоветские воинские части. Для этого срочно из Германии доставили престарелого генерала Краснова и генерала Шкуро. Несмотря на все их лозунги, шантаж и даже репрессии, затея гитлеровце8 провалилась.

Отступая, немцы стал расстреливать арестованных и военнопленных, жечь дома, уничтожать производственные объекты, железнодорожную станцию, фабрику, мельзавод, взорвали СШ № 3, кинотеатр «Темп». Уничтожали все, оставляя за собой так называемую «зону пустыни».

За время оккупации немецко-фашистские захватчики нанесли урон Невинномысску, исчисляемый в сумме 146 млн. 625 тыс. 905 рублей. Эти деньги по тем временам были колоссальными.

Н. ОБОЗНЫЙ

Статья из газеты «Невинномысский рабочий» № 6 (12499) от 19 января 2000 года.

Архивный отдел администрации города Невинномысска

Ф.125, оп.1, д.39, л.11

КАК ЖДАЛИ НАШИХ!

Наш постоянный автор журналист Вячеслав Стадниченко подготовил материалы, основывающиеся на воспоминаниях участников тех далеких событий и поисковой группы школы № 2.

Предлагаем их вниманию читателей.

КАК ЖДАЛИ НАШИХ!

В декабре восьмиклассники второй средней школы записали на пленку воспоминания девяностолетней Е.Я. Сербай. При ясной и живой памяти Екатерина Яковлевна сетует вовсе не на годы, а на то, что не может с былым успехом отдаваться любимому досугу — рукоделию. Тем не менее Фрида Яковлевна Птицына — организатор и многолетний попечитель комнаты боевой и трудовой славы, пришла в восторг от кружев, устроила нечто вроде персональной выставки для ребят и что-то, кажется, выпросила на память для школы.

Сербай, вероятно, старейшая из ныне здравствующих ветеранов шерстомойной фабрики. Подсобница в двадцатых годах, в сороковых она была уже начальником цеха и подошедшую к порогу войну встретила зрелой женщиной. О неудавшейся эвакуации и о пяти с половиной оккупационных месяцах разговор особый. Здесь же — маленький отрывок из записи о днях, предшествующих освобождению.

"Числа пятого, может, немного позже, нас забрали. У немцев на всех подозрительных, на всех коммунистов, кто еще остался, список был. Вот нас и позабирали. Человек пятьдесят в подвал набили в бывшей милиции. Я и не знала, что там такой подвал есть. Сидели вместе мужчины и женщины. Из наших, фабричных, забрали Матюхину, Савину, Починок, Метальникову.

Когда за Савиной пришли, Валька, сын, заступился: за что мать забираете? Так, во-первых, его плеткой ударили хорошо, а во-вторых, и его забрали. Потом, правда, Вальку выпустили, а она так и сидела с нами.

Своих я знаю, а кто еще сидел — не знаю. Разве вот Макушкина — активистка была. И еще Сиротинцев — председатель колхоза, тоже известный в Невинке.

Кушать хотелось. Давали только маленький кусочек хлеба да бурды какой-то жидкой. Мне бабуля из дому принесла, а охранник ей говорит, что тут только политические заключенные и ничего им не положено передавать. Тот, который сказал, что тут политические заключенные, когда-то работал у меня на классировке весовщиком, Мишка с Низков.

Между собой мы лишнего ничего не говорили. Опасались подсаженных. Из подвала выводили на допросы. Назад приводили избитых, искалеченных. А потом их не стало. Потом уже наши откопали их в овраге где-то загородом. Расстреляли тогда Сиротинцева, Макушкину, Метальникову, Кучишеву — это из известных мне.

А 20 января поднялась стрельба. Пришли наши. Из подвала нас выпустили, когда уже стемнело. Мы с Савиной домой на фабрику побежали через большой мост. Теперь он пешеходный, а тогда автогужевой был и еще целый. Вот чему мы потом удивлялись: как это нас по мосту пропустили? Ведь на нашей стороне еще немцы были. Дома в подвальчики во дворе забились. В квартирах у нас немцы жили. Моя была в красном доме на углу теперешних улиц Маяковского и Шевченко.

Ночью была сильная стрельба. Сосед наш Сысоев все бегал подсматривать и рассказывал нам. Несколько немецких пушек стояло на площадке, где теперь детский сквер. А утром тишина. Солнышко поднялось. Когда наши пришли, мы из подвалов все повыскакивали. Один из наших говорит: кто может, пошли с нами — поможете.

В тот день мы рубили лес, подносили, помогали строить переправу через Зеленчук возле цеха малой мойки. А на следующий день, 22 января, помогали делать понтонный мост через Кубань. Это уже на месте теперешнего большого моста. Там еще взрывники были. Горку взрывали, а мы землю выносили, чтобы спуск к мосту устроить. В этот же день немцы бомбили нашу переправу, но неточно, и никто не пострадал. Сюда мы ходили несколько дней.

Тогда же мы узнали: немцы, по слухам, собирались нас, всех арестованных и посаженных в подвал бывшей милиции, расстрелять 21 января.

Вот такие воспоминания. Поисковики второй школы хотели бы побольше узнать о тех далеких событиях. Чья память хранит их? Чье свидетельство прольёт новый свет?

Статья из газеты «Невинномысский рабочий» № 5 (120095) от 18 января 1997 года.

Архивный отдел администрации города Невинномысска

Ф.125, оп.1, д.21, л.9

Жертвы военных преступлений нацистов. Основание: ф-60,оп-1,д-211,л-108

Герой Советского Союза, генерал-майор Антонов Владимир Семёнович. Письмо от П. Фролова, заслуженного учителя Литовской ССР в редакцию газеты Невинномысский рабочий. Фото Антонова Владимира Семёновича.